Баррель по $15: чем обернется ценовая война на рынке нефти на фоне пандемии

Несмотря на то, что цены на нефть опустились ниже критической для российского бюджета отметки в $40 за баррель, их падение повлияет в одинаковой степени и на Россию, и страны ОПЕК, и американскую сланцевую отрасль. А после пандемии коронавируса мировая нефтяная отрасль вряд ли останется прежней.

Источник: Нефть и Капитал

Фарес Кильзие, председатель совета директоров CREON Group

В конце марта спотовые котировки нефти Urals c поставкой в Северо-Западную Европу опустились ниже $15 за баррель, хотя еще в конце февраля они превышали отметку в $50. Многие обозреватели связывают обвал цен с разрывом сделки ОПЕК+, подспудно обвиняя Россию в приостановке соглашений о сокращении добычи. Однако в реальности такой исход был предопределен еще в момент их подписания в декабре 2016 года.

Вступив в союз с теряющим влияние картелем ОПЕК, Россия преследовала две цели: сбалансировать рынок нефти и стабилизировать цены, а также увеличить доходы бюджета. За счет сокращения добычи этих целей действительно удалось достичь: по данным Всемирного банка, с 2016-го по 2018 год цена барреля Brent выросла с $44,1 до $71,1, при этом федеральный бюджет из дефицитного (3,7% ВВП в 2016 году, по оценке IHS) стал профицитным (2,8% ВВП).

Однако, как показывает история, у всех картелей – бесславный конец. Не зря в российском и зарубежном антимонопольном законодательстве закреплен запрет на их создание, ведь эти организации наносят вред не только потребителям, но и учреждающим их производителям. Именно поэтому разрыв сделки ОПЕК+ был неизбежен.

Процесс выхода из сделки

Впрочем, обреченность формата ОПЕК+ не отменяет вопрос, почему мартовские переговоры о продлении сделки обернулись провалом. По всей видимости, в канун саммита ОПЕК и встречи министров ОПЕК+, проходивших в Вене 5 и 6 марта, Саудовская Аравия подготовила два плана действий: план A, в рамках которого Россия должна была согласиться с сокращением добычи на 1,5 млн баррелей в сутки (б/с) и с не оговоренным заранее продлением сделки до конца 2020 года, и план B, суть которого можно выразить одним словом – демпинг.

Заранее понимая, что Россия не сможет существенно сократить добычу в силу технологических сложностей и контрактных обязательств (такой шаг требует времени для дополнительных консультаций), Саудовская Аравия выбрала план B, выставив Россию в качестве оппонента в том, что сегодня называют ценовой войной. Однако у России не было ни желания, ни намерений подрывать рынок и терять доходы от экспорта нефти, особенно на фоне неопределенности на сырьевых рынках из-за пандемии коронавируса. Поэтому обвинять Россию в зачинательстве демпинга в корне неправильно и не логично.

Ценовая война против стратегии демпинга

Инициатива демпинга – именно демпинга, а не ценовой войны, как неверно называют текущую ситуацию на нефтяном рынке – принадлежала Саудовской Аравии, которая несет ответственность за «ценовой шок» и будущие риски. Именно Саудовская Аравия пошла ва-банк и предъявила России ультиматум в тот момент, когда пандемия коронавируса охватила мировую экономику. Последствия этого шага для остальных стран-членов ОПЕК будут ужасными, а для некоторых – даже фатальными: европейские страны-потребители нефти крайне негативно относятся к демпингующим. Такое поведение ведет к отказу от долгосрочных соглашений, и инициаторы демпинга оказываются в конечном счете в «черном списке» поставщиков. Именно это произойдет рано или поздно.

Последствия для России

Для российского бюджета обвал цен на нефть означает стресс-тест, к которому экономика страны приспособится благодаря множеству альтернатив. Зависимость России от «нефтяной иглы» гораздо ниже, чем считают многие обозреватели. Так, по данным Росстата, в 2018 году добыча сырья составляла 43% от общего объема российской промышленности, а доля обрабатывающих производств – 47%. Одновременно, по данным Creon Energy, экспортные доходы от экспорта нефти составили 21% российского ВВП, в то время как у Норвегии этот показатель равен 32%.  А по показателю производства нефти на душу населения в год Россия с ее 4,128 л находится далеко позади Норвегии (18.000 л), Саудовской Аравии (18,502 л) и Кувейта (35,536 л). Таким образом, последствия обвала нефтяных цен будут для России ничуть не более драматичными, чем для других крупных нефтедобывающих стран.

Последствия для американской сланцевой отрасли

Свободное падение цен на нефть сильно ударило по уязвимой отрасли добычи сланцевой нефти в США. В течение последних четырех лет она перешла под контроль финансового сектора, который вложил огромные средства в компании без устойчивых конкурентных преимуществ на глобальном нефтяном рынке. Так, американские инвесторы вкладывались в производства «легких» сортов нефти, которые не востребованы ни на внутреннем американском рынке, ни на внешних рынках. Такие сорта уже торгуются в огромном объеме на мировом рынке рядом стран-производителей, в том числе и членами ОПЕК, которые напрямую зависят от «легкой» нефти».

Похоже, стремление к «энергетической независимости» подтолкнуло американские власти, инвесторов с Уолл-Стрит, банки и фонды к экономически нецелесообразным инвестициям. Они вкладывались в расширение бизнеса и в новых игроков, что обернулось ростом издержек, для покрытия которых потребовались еще большие капиталовложения. Компании выпускали векселя, проводили допэмиссии акций и размещали долговые бумаги, которые, однако, вскоре становились «мусорными» из-за несоответствия ожиданий реальным финансовым показателям.

К счастью, эта картина была ясна регуляторам по всему миру, а потому нынешний обвал цен – подходящий повод, чтобы задаться вопросами. Например, как дальше быть с этим разрастающимся, пожирающим деньги феноменом? И действительно ли верна избранная бизнес-стратегия? Зачем американскому рынку свыше шести тысяч операторов буровых работ? Может быть, целесообразнее выработать новый рациональный подход, или провести консолидацию, принимая во внимание реальную, а не надуманную потребность в нефти?

Последствия для окружающей среды

Наконец, пандемия коронавируса привлечет внимание к экологическим проблемам в отрасли. После нынешнего кризиса экологичный подход станет важным, как никогда. Инвесторы придут к пониманию, что зеленые технологии, а именно ветряная, солнечная и водородная энергетика, гораздо надежнее и устойчивые для инвестиций. Эти отрасли гораздо привлекательнее рискованных ставок на углеводороды, которых в один прекрасный день просто не станет. Ведь горькая правда заключается в том, что симптомы и последствия коронавируса для мировой экономики очень схожи с последствиями для человечества: эта зараза косит старые, слабые и хронически больные отрасли, укрепляя иммунитет молодых и здоровых бизнесов.

К сожалению, сопутствующий ущерб неизбежен, но он точно минует зеленую экономику. Нефтяные компании, которые сумеют пережить нынешний кризис, будут и дальше инвестировать с свое развитие, многие их них уже переводят бизнес на рельсы новой, зеленой эры. Но приблизить этот момент удастся лишь при одном условии: не допустив демпинга на нефтяном рынке в будущем.

По иронии судьбы, материал был написан утром 1 апреля – в день, когда истек срок сделки ОПЕК+, а в США приземлился первый российский самолет с гуманитарной помощью и медицинским оборудованием для борьбы с пандемией коронавируса.